Д`артаньян – гвардеец кардинала. Книга первая - Александр Бушков

– Рад буду оказать вам услугу, сударь, – произнес он вежливо, обращаясь к г-ну Бонасье, но глядя главным образом на его молодую супругу. – Мой слуга в мое отсутствие – и в ваше тоже – принял письмо, привезенное некой неизвестной ему особой, передавшей на словах, что адресат вам известен… Извольте!

Он предпочел не упоминать о конверте, вскрытом им самим, надеясь, что такими деталями никто не будет интересоваться.

Г-н Бонасье с опаской взял письмецо, словно ядовитую змею, а бегло прочитав надпись, вообще пригорюнился так, словно ему доставили на дом смертный приговор или по крайней мере повеление немедленно явиться в Бастилию своими ногами, не дожидаясь присланных за ним стражников. Никаких сомнений, ему и в самом деле был прекрасно знаком настоящий адресат – и факт этот не вызывал у бывшего галантерейщика и тени радости. Его очаровательная супруга, наоборот, одарила д’Артаньяна ослепительной улыбкой и мелодичным голоском произнесла:

– Благодарю вас, шевалье…

– О что вы, какие пустяки, мадам, – ответил гасконец, не сводя с нее глаз. – В моем лице вы всегда будете иметь надежного квартиранта, готового к любым услугам…

– Не сомневаюсь, сударь, – скромно опустив глаза, произнесла прекрасная Констанция и впорхнула в дом, как птичка, увлекая за собой унылого супруга, которому, казалось, уже все безразлично на этом свете, даже улыбки, расточаемые его женой юному гвардейцу.

"Да на нем лица нет! – подумал д’Артаньян. – Краше в гроб кладут! Лопни моя селезенка, здесь точно какая-то тайна! А что, если это направлено против кардинала? Черт побери, вот способ исправить свои прежние прегрешения и оказаться полезным его высокопреосвященству!"

Он старательно попытался втолковать себе, взбегая по ступенькам, что им движут именно эти соображения и никакого личного интереса тут нет – исключительно забота об интересах кардинала-министра, как же иначе, господа!

Д’Артаньян уже знал, что гостиная домохозяина расположена как раз под одной из двух занимаемых им комнат. Нимало не колеблясь, он выхватил кинжал из висевших на стене ножен и принялся разбирать паркет, поддевая острием дощечки. Буквально через пару минут дело было закончено, и от гостиной его отделял один лишь тонкий потолок. Распростершись на полу, гасконец приложил к нему ухо без малейших колебаний – уж, безусловно, дворянская честь нимало не пострадает от того, что дворянин подслушивает разговор какого-то галантерейщика со своей супругой, принадлежащей к тому же невысокому сословию…

Он отчетливо разбирал каждое слово.

– Сударь, – послышался нежный и мелодичный, но исполненный железной решимости голосок очаровательной Констанции. – Вы немедленно отправитесь на улицу Кассет и передадите письмо господину Арамису…

– Ни за что на свете!

– Что вы сказали, несчастный?

– Извольте, Констанция, я охотно повторю! Ни за что на свете! Довольно с меня этих писем! Пресвятая дева, каждый раз они мне жгут карман или пазуху, как раскаленные угли… Так и кажется, что каждый прохожий – переодетый сыщик кардинала, а уж в особенности если это стражник или гвардеец в красном плаще с крестом…[21] Это поистине адские муки!

– Галантерейщик! – презрительно бросила супруга.

– Вот именно, сударыня! Галантерейщик! И не стыжусь сего! Потому что покорно, со смирением прожил всю жизнь на месте, отведенном мне Провидением, никогда не пытаясь выйти за пределы, отведенные рождением и наследственным ремеслом! А вы… вы… Как вы себя ведете, Констанция? Вы очертя голову бросаетесь в интриги всех этих знатных господ, словно вы тоже герцогиня или по крайней мере маркиза… Опомнитесь, молю вас! Они вас не защитят в случае чего!

– Вы полагаете?

– Да уж, полагаю! Позвольте вам заметить, что рекомая белошвейка Мари Мишон, а на самом деле герцогиня де Шеврез…

– Без имен, несчастный! Уши есть и у стен!

– Ну хорошо, хорошо! Не забывайте, что она-то – белошвейка только по названию, а на деле… Ее всегда защитит муж-герцог и многочисленная знатная родня… А что будет с вами, Констанция? Вы навсегда сгинете в каком-нибудь монастыре…

– Ну, это мы еще посмотрим… – произнесла Констанция с невыразимым презрением к собеседнику и столь же явной гордой решимостью. – Пока, во всяком случае, мне покровительствует сама королева…

– Нашли покровительницу! Да она от вас отделается, едва почует для себя опасность, отречется от вас!

– Посмотрим…

– Да и смотреть нечего! Все эти знатные господа думают в первую очередь о себе! Вот увидите, едва запахнет жареным и кардинал прознает об очередном заговоре против него, они наперегонки помчатся каяться, выпрашивать прощение, предавать друг друга… а все шишки посыплются на мелкоту вроде вас! Констанция, опомнитесь! К чему вам влезать с головой в эти интриги?

– Вам не понять, старый вы пень!

"Быть может, он и старый пень, – подумал д’Артаньян, – но нельзя отрицать, что рассуждает он здраво, хоть и галантерейщик, а на деле наделен нешуточной житейской мудростью…"

Герцогиня де Шеврез! Вот оно что! Молодая супруга пожилого сановника, предоставившего ей полную свободу, придворная дама и наперсница королевы Франции Анны Австрийской, ее поверенная во всех интригах, направленных главным образом против кардинала, особа огненного темперамента, менявшая любовников, как перчатки… Очаровательная, бесстыдная и решительная Мари де Шеврез де Роган-Монбазон, она же – скромная белошвейка Мари Мишон… Боже мой, куда это вас ненароком занесло, д’Артаньян? Да черт побери, на самые верхи!

Разговор в гостиной тем временем продолжался.

– Вы знаете, Констанция, – смиренно продолжал г-н Бонасье, – я, честное слово, был бы рад, заведи вы себе попросту любовника…

– Да неужели?

– Да, так уж выходит… Дело, в конце концов, житейское. Мало ли в Париже рогоносцев? Конечно, мне не доставило бы особенного удовольствия, заведи вы любовника и украдкой бегай к нему… но, черт меня побери, есть же разница между словами "страдать" и "бояться"! Знай я, что ваши отлучки вызваны исключительно любовными делишками, я отчаянно страдал бы – но и только! И только! Теперь же я боюсь! Ежедневно и еженощно! Боюсь разносить эти ваши письма, ходить по вашим поручениям, шарахаться от гвардейцев кардинала и сыщиков… Господи ты боже мой, кардинал умен и хитер, он обязательно расправится и с этим заговором…

– Молчите, жалкий вы человек!

– Жалкий, вот именно… Но я буду еще более жалким, если окажусь в тюрьме, а то и на плахе. Вам легче, вы как-никак женщина, зато я изопью свою чашу до дна… Кто будет церемониться с галантерейщиком? Есть разница меж монастырем и плахой…

– Судьба с вами сыграла злую шутку, – преспокойно ответила его супруга. – Вам бы женщиной родиться, трусливой бабой…

– Предпочитаю быть трусливой бабой, нежели мертвым героем! Уж если и знатные господа роняли голову на виселице или оказывались в Бастилии…

– Не тряситесь вы так!

– Легко сказать!

– Иными словами, вы не пойдете относить письмо?

– Вот именно, не пойду! – ответил галантерейщик с неожиданным упорством. – Довольно с меня этих поручений! А если там, на улице Кассет, уже ждет засада? Если вашего Арамиса уже отвели в Бастилию, чтобы не впутывался в заговоры?

– Жалкий вы трус! Собирайтесь немедленно!

– Увольте!

– Как вы смеете?

– Смею, сударыня, смею! Уж не посетуйте, но жизнь и свобода мне дороги, и потом, я слишком стар и слаб, чтобы вытерпеть все эти ужасы вроде испанского сапога или дыбы… Да меня и простой удар хлыстом приведет в ужас! Поручайте отныне все это кому-нибудь другому!

– Итак, вы отказываетесь?

– Бесповоротно! – воскликнул г-н Бонасье с той смелостью, которую человеку вроде него придает лишь панический страх. – Отныне я вам не помощник в этих делах! Найдите себе другого посыльного! Лопнуло мое терпение!

– Ах, вот как? – вкрадчиво произнесла прекрасная Констанция. – И вы полагаете, что я прямо сейчас примусь искать надежного посыльного? Где же мне его найти впопыхах?

– А это уж ваша забота!

– Письмо должно быть доставлено немедленно!

– А это уж ваша забота! – отрезал расхрабрившийся Бонасье.

– За этим стоит сама королева!

– А это уж ваша забота!

– Вы понимаете, что я не могу подвести ее величество?

– А это уж ваша забота!

– Хорошо, – произнесла красавица тоном, не сулившим ничего хорошего тому, кто навлек на себя ее гнев. – Вы, стало быть, сударь, боитесь Бастилии…

– Как любой здравомыслящий человек.

– Прекрасно. В таком случае вы там окажетесь нынче же! Прямо сегодня! Еще до ночи!

– Не шутите так…

– А кто вам сказал, несчастный, что я шучу? Я настроена самым решительным образом. Дражайший господин Бонасье, мой незадачливый супруг, у вас попросту нет обратной дороги! Вы ввязались в игру, где дорога ведет исключительно в одном направлении…